Дружеский ПиАр
Dec. 27th, 2006 01:04 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
drabkinaХочу вас познакомить с одним молодым человеком. Умен, циничен, крайне ядовит. Будьте бдительны и осторожны!.
Саша Фридман
Актриса
В моей стране помимо грязи леса есть, горы и моря. Они в руках у всякой мрази (вина тут в чём-то и моя). Кругом предтечи и преддурки – на двор таких не зазывать. Играют в жмурки жмуры-урки, на пышный гроб сменив кровать. В какой-то призрачной надежде на то, что избраны судьбой, живут здесь люди, как и прежде, страны не чуя под собой. Ну а сновать туда-обратно cтране трудней день ото дня. Восток коварней во сто крат, но Запад – тоже западня. И что же делать, в самом деле? Куда ни глянь – везде враги! Но мы погрязли в переделе, уже не чувствуя шаги ни командора, ни коммандос, ни даже собственных братков. Мы просто прячемся под пандус и ждём, что, может быть, Фрадков поможет. Но и он, не слыша шаги, напутствует воров, и понаехавшая крыша нам заменяет нынче кров. Живут в пентхаусах плэйбои и их плэйгёрлы подле них, забыв, что небо голубое не только лишь для них одних, и что мы все под этим небом свой коротаем скорбный век, поскольку не единым хлебом живёт на свете человек. Вот так подумаешь об этом, и подступает к горлу ком. Но раз назвался ты поэтом, то как не думать о таком? А если думать, очень скоро тебя накроет депресняк. Своей же совести укора способен вынести не всяк. Никто из нас небескорыстен, и правда эта так проста, но правды далеки от истин, как христиане от Христа. Гоня апатию, как муху, я лезу в мыслей бурелом. Смотрю внимательно порнуху и размышляю о былом. Вот, помню, я спросил у бабы, жующей перец и чеснок: а ты ноктюрн сыграть смогла бы на флейте (той, что между ног). Не помню, что она сказала, поскольку был на тот момент немного пьян (потом с вокзала меня прогнал какой-то мент). Но я отвлёкся. На экране уже вовсю царил разврат, свои показывая грани, чему я был, как зритель, рад. И голого энтузиазма актёр исполнен был весьма, и ждал заветного оргазма, как очень важного письма. А я разглядывал актрису: её печальные глаза в углу чертили биссектрису и были цвета «бирюза». Как полагается, сначала, взяв хуй губами, как кларнет, она задумчиво молчала, актёру делая минет. А я услышал... нет, не звуки – как будто мысли по волне, ещё не ведомой науке, передаваться стали мне. Её тревоги и обиды, её сожжённые мосты, её на будущее виды, её разбитые мечты, и размышления о крае, где родилась и где живёт, где всё тепло давно украли, оставив только снег и лёд. Где нужно быть довольно резвым, по льду коварному скользя. Где пьют, как пьют, поскольку трезвым всё это вынести нельзя. Где нет торнадо и цунами, но где всегда переполох, и где жалеешь временами, что не ослеп и не оглох, и что в окно не вышел смело, совсем уйти отсюда чтоб... Мне это быстро надоело – взяв пульт, я стал давить на «stop», но, не добившись остановки, швырнул со злости пульт в экран.
Актриса, лёжа на циновке, скончалась вскорости от ран.
Прости меня
Тела людей подобны в чём-то мётлам,
Но пыльных мест по-прежнему не счесть...
Скажусь больным, а лучше - сразу мёртвым.
Возможно даже, так оно и есть...
Как будто бы застрял я где-то между...
(Хотя, быть может, правильней – междУ)
Давно отбросил всякую надежду
И жду. И жду. И жду. И жду. И жду...
Не будем вспоминать, как это было –
Когда в лохмотьях и почти босой
По жизни волочился я уныло,
А вслед шагала бодро смерть с косой.
А той косе не страшен даже камень –
Она сильнее, чем топор и меч.
Сложите карты и задуйте пламень –
Игра со смертью вряд ли стоит свеч...
Мои стихи лежат в большом конверте.
Когда найдёшь – немедленно порви.
В них много и о жизни, и о смерти,
Но, кажется, ни слова о любви.
Прости за всё, что сделал и наметил.
За всё, что мог изречь, но не изрёк.
Прости, что образ мой не слишком светел.
Прости, что жил не вдоль, а поперёк.
Прости за то, что между правым ухом
И левым – лишь смятение и страх.
Прости за то, что в грязь упал я духом
И был затем растоптан в дух и прах.
Прости за то и это, и прости за
Все роли, что хотел, но не сыграл.
За вялый темп душевного стриптиза
С шестом, кривым, как будто интеграл.
Прости за все слова мои пустые,
Неточность мысли и сверхточность рифм.
Прости за то, что прятался в кусты и
Не дал тебе найти мой логарифм.
Прости, что я не стал ни тем, ни этим.
Прости, что свой не мог умерить пыл.
А если кто-то спросит, ты ответь им:
Он просто был таким, каким он был.
Прости за то, что думаю о звёздах,
Прости за то, что сам почти звезда.
Прости, за то, что я взлетел на воздух,
Как только тесен стал объём гнезда.
Да что гнездо, когда своя утроба
Вдруг стала слишком тесной для души?
Не нужно громко плакать возле гроба.
И свеч не нужно. Душно. Потуши.
Пятое евангелие
К чему духовные уроки,
Когда даны в разгадку тайн
Псалмы в формате kаrаоkе
И откровения on-line?..
Я не поэт и не философ.
По правде, мне врубаться в лом
И в пароксизмы парадоксов,
И в парафразы аксиом.
Кончай, мой друг, играть паяца,
И намотай себе на уд,
Что очень глупо доверяться
Евангелиям от иуд.
Один из них тогда похоже
Шептал поэту, как шаман:
Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман.
Опасно истину беречь, но
Попытки всякие важны.
Число апостолов конечно,
Навряд ли новые нужны.
А значит, надо быть на стрёме,
Не отвлекаясь на шумы,
И не давать писать Ерёме
Евангелие от Фомы...
Дальше - тут: http://friedmann.livejournal.com/
Саша Фридман
Актриса
В моей стране помимо грязи леса есть, горы и моря. Они в руках у всякой мрази (вина тут в чём-то и моя). Кругом предтечи и преддурки – на двор таких не зазывать. Играют в жмурки жмуры-урки, на пышный гроб сменив кровать. В какой-то призрачной надежде на то, что избраны судьбой, живут здесь люди, как и прежде, страны не чуя под собой. Ну а сновать туда-обратно cтране трудней день ото дня. Восток коварней во сто крат, но Запад – тоже западня. И что же делать, в самом деле? Куда ни глянь – везде враги! Но мы погрязли в переделе, уже не чувствуя шаги ни командора, ни коммандос, ни даже собственных братков. Мы просто прячемся под пандус и ждём, что, может быть, Фрадков поможет. Но и он, не слыша шаги, напутствует воров, и понаехавшая крыша нам заменяет нынче кров. Живут в пентхаусах плэйбои и их плэйгёрлы подле них, забыв, что небо голубое не только лишь для них одних, и что мы все под этим небом свой коротаем скорбный век, поскольку не единым хлебом живёт на свете человек. Вот так подумаешь об этом, и подступает к горлу ком. Но раз назвался ты поэтом, то как не думать о таком? А если думать, очень скоро тебя накроет депресняк. Своей же совести укора способен вынести не всяк. Никто из нас небескорыстен, и правда эта так проста, но правды далеки от истин, как христиане от Христа. Гоня апатию, как муху, я лезу в мыслей бурелом. Смотрю внимательно порнуху и размышляю о былом. Вот, помню, я спросил у бабы, жующей перец и чеснок: а ты ноктюрн сыграть смогла бы на флейте (той, что между ног). Не помню, что она сказала, поскольку был на тот момент немного пьян (потом с вокзала меня прогнал какой-то мент). Но я отвлёкся. На экране уже вовсю царил разврат, свои показывая грани, чему я был, как зритель, рад. И голого энтузиазма актёр исполнен был весьма, и ждал заветного оргазма, как очень важного письма. А я разглядывал актрису: её печальные глаза в углу чертили биссектрису и были цвета «бирюза». Как полагается, сначала, взяв хуй губами, как кларнет, она задумчиво молчала, актёру делая минет. А я услышал... нет, не звуки – как будто мысли по волне, ещё не ведомой науке, передаваться стали мне. Её тревоги и обиды, её сожжённые мосты, её на будущее виды, её разбитые мечты, и размышления о крае, где родилась и где живёт, где всё тепло давно украли, оставив только снег и лёд. Где нужно быть довольно резвым, по льду коварному скользя. Где пьют, как пьют, поскольку трезвым всё это вынести нельзя. Где нет торнадо и цунами, но где всегда переполох, и где жалеешь временами, что не ослеп и не оглох, и что в окно не вышел смело, совсем уйти отсюда чтоб... Мне это быстро надоело – взяв пульт, я стал давить на «stop», но, не добившись остановки, швырнул со злости пульт в экран.
Актриса, лёжа на циновке, скончалась вскорости от ран.
Прости меня
Тела людей подобны в чём-то мётлам,
Но пыльных мест по-прежнему не счесть...
Скажусь больным, а лучше - сразу мёртвым.
Возможно даже, так оно и есть...
Как будто бы застрял я где-то между...
(Хотя, быть может, правильней – междУ)
Давно отбросил всякую надежду
И жду. И жду. И жду. И жду. И жду...
Не будем вспоминать, как это было –
Когда в лохмотьях и почти босой
По жизни волочился я уныло,
А вслед шагала бодро смерть с косой.
А той косе не страшен даже камень –
Она сильнее, чем топор и меч.
Сложите карты и задуйте пламень –
Игра со смертью вряд ли стоит свеч...
Мои стихи лежат в большом конверте.
Когда найдёшь – немедленно порви.
В них много и о жизни, и о смерти,
Но, кажется, ни слова о любви.
Прости за всё, что сделал и наметил.
За всё, что мог изречь, но не изрёк.
Прости, что образ мой не слишком светел.
Прости, что жил не вдоль, а поперёк.
Прости за то, что между правым ухом
И левым – лишь смятение и страх.
Прости за то, что в грязь упал я духом
И был затем растоптан в дух и прах.
Прости за то и это, и прости за
Все роли, что хотел, но не сыграл.
За вялый темп душевного стриптиза
С шестом, кривым, как будто интеграл.
Прости за все слова мои пустые,
Неточность мысли и сверхточность рифм.
Прости за то, что прятался в кусты и
Не дал тебе найти мой логарифм.
Прости, что я не стал ни тем, ни этим.
Прости, что свой не мог умерить пыл.
А если кто-то спросит, ты ответь им:
Он просто был таким, каким он был.
Прости за то, что думаю о звёздах,
Прости за то, что сам почти звезда.
Прости, за то, что я взлетел на воздух,
Как только тесен стал объём гнезда.
Да что гнездо, когда своя утроба
Вдруг стала слишком тесной для души?
Не нужно громко плакать возле гроба.
И свеч не нужно. Душно. Потуши.
Пятое евангелие
К чему духовные уроки,
Когда даны в разгадку тайн
Псалмы в формате kаrаоkе
И откровения on-line?..
Я не поэт и не философ.
По правде, мне врубаться в лом
И в пароксизмы парадоксов,
И в парафразы аксиом.
Кончай, мой друг, играть паяца,
И намотай себе на уд,
Что очень глупо доверяться
Евангелиям от иуд.
Один из них тогда похоже
Шептал поэту, как шаман:
Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман.
Опасно истину беречь, но
Попытки всякие важны.
Число апостолов конечно,
Навряд ли новые нужны.
А значит, надо быть на стрёме,
Не отвлекаясь на шумы,
И не давать писать Ерёме
Евангелие от Фомы...
Дальше - тут: http://friedmann.livejournal.com/
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-12-28 12:08 am (UTC)АФ
no subject
Date: 2006-12-28 01:31 pm (UTC)no subject
Date: 2006-12-28 01:42 pm (UTC)АФ