(no subject)

У соседей за дверью входною
каждый день колыбельный мотив -
здесь живут, высочайшей ценою
за семейный уют заплатив.
А вдали – видишь, небо лилово? -
там другие, мои берега,
для таких, продающих за слово
и нутро, и тепло очага.
Ведь судьбой, как лицом инородца,
невозможно совсем пренебречь:
видно, горечь без спроса дается,
как прямая судебная речь.
И меж тех берегов ни ответа,
ни совета, ни света, ни дна,
только, в белую пачку одета,
одинокая прима-луна,
вечный писарь небесной конторы,
опускает сочувственный взгляд,
словно старая мать, пред которой
неизбывной виной виноват.
Кто-то кистью невидимой чертит,
подгоняя тропинку к реке,
по дороге то боги, то черти
норовят погадать по руке.
Кривят рожи ночные усадьбы,
разъяренных собак отвязав.
Поскорей до реки добежать бы,
прикрывая от страха глаза,
и живою водою напиться.
Но, смеясь, отражает вода
страшноглазую, черную птицу -
у таких не бывает гнезда.