Entry tags:
Продолжение
Первая часть марлезонского балета тут: http://girl-robber.livejournal.com/28318.html
ВЗГЛЯД (часть вторая)
В стихах моих не музыка живёт,
А шутка, запечённая в банальности,
Ложащаяся грелкой на живот,
Болящий несварением реальности.
И.Губерман
Когда меня спрашивают "Каких писателей и поэтов ты любишь больше всего?", я сразу говорю "мёртвых". Такой неожиданный ответ вызывает разную реакцию. Люди, знающие меня давно, относятся к ним спокойно - знают, что я люблю пошутить. Чужие - сторонятся. А всё из-за них, стереотипов. Самых разных: мотивированных положительно и не очень, основанных на логике и алогичных. Стереотипы - явление социальное, а у нас, произведённых на свет в большой социалистической стране, в качестве бесплатного приложения есть ещё и врождённые социалистические стереотипы, незаметно курирующие наше сознание, эдакий бонус советикус. Как и все нормальные дети нашей нехилой по площади родины, я ходила когда-то в школу. Там в кабинете русского языка и литературы со стен снисходительно взирали Толстой и Пушкин , Гоголь и Некрасов, напротив - Белинский, Добролюбов и Писарев. Во времена учёбы на весёлом филфаке бессменными наблюдателями наших литсеминаров были Пропп, Потебня, Мережковский, Цветаева, Якоб Гримм и другие, не менее знаменитые лица. Студенты стремились сдавать литературу именно в этом кабинете, потому что под портретами в скобках были указаны даты рождения и смерти великих. Мы привыкли к мёртвым писателям, читали их и почитали, склоняя юные головы перед их проверенной столетиями существования книг многомудростью и т.д. и т.п.
А потом мне повезло и я встретилась с настоящим живым писателем.
Мои стихи и пару рассказов отдали редактору одной газеты, и он, человек умный и осторожный, перед тем, как издавать мои творения, решил удостовериться в их литературной ценности. И организовал мне встречу с тогда (и поныне!) здравствующим писателем республики Беларусь А.Б-м. Ему надлежало решить, существую я как человек творческий али нет. Стихи отдали писателю, а я всю неделю волновалась - чужой человек читать будет. Поэтому жутко обрадовалась, когда по телефону мне назначили встречу и сказали принести что-нибудь ещё из написанного. Поколебавшись и взяв свой единственный рассказ, который не успел ещё мне самой на тот момент опротиветь, я направилась в редакцию газеты "...".
Писатель оказался седоватым строгим на вид человеком лет 55. Он сказал, не меняя выражения лица:
-Прывiтанне, дзяучына! Ну, што рабiць будзем?
(Здравствуйте, девушка! Ну, что делать будем? бел.)
Хотела сказать "кататься на американских горках", но только пожала плечами. Может, стоило признаться, что понятия не имею, что делают с живыми писателями? Но вслух ничего не сказала.
В качестве преамбулы писатель поставил меня в известность о том, что он белорус и долгом своим считает говорить на родном языке, что он, кстати, на протяжении всей встречи и делал. К счастью, я хорошо училась в школе, и язык знаю. Он выложил на стол листочки со стихами, которые были вдоль и поперёк исчёрканы простым карандашом, а на полях - множество разных закорючек. Я села за стол. Не вдаваясь в подробности каждого замечания, скажу, что не понравилось ему многое: и какие-то повторения одного и того же слова, и "размытость метафор", и имена Бодлера и Рембо в одном из стихотворений ("лучше бы Пушкин или Лермонтов"). Забраковал писатель и стихотворение, в котором было не 16 строк, а только 14.
-Так это ж сонет, - возразила я.
- Неважно, как вы этот называете, стих должен быть законченным.
Нехорошее зашевелилось в голове, но я молчала, подавленная авторитетом.
-Ну, что у тебя там ещё? Давай,- сказал писатель, наскоро разгромив мои измышления.
Он глянул на часы, взял мои листочки, вооружился чёрной ручкой, и, по мере пробегания глазами по рассказу, начал зачёркивать слова и целые предложения. Холодный пот лил по спине, моей, не его, майка противно прилипла, но мне было не до физического комфорта. Диалог наш, по-моему, достоин пера сатирика, поэтому передаю его почти дословно.
-Вы пишете: "На мир можно смотреть под разным углом зрения. Вот и я сижу у открытого кухонного окна, склонив свою голову под углом градусов 45-60." А откуда вы знаете, вы что, его мерили??
-Нет, не мерила, - говорю, - это приём такой.
-А это что: "брынькает на расстроенной гитаре"? Что за ненормативная лексика?
- Ну, это авторское, типа, - лепечу.
- Не нужно авторских, нужно как я говорю, а вы препираетесь, - слегка нервно сказал писатель.
Потом он раскритиковал описанную мной бабушку, которая покормила голубей из окна, и, сделав благородное дело, больше в рассказе не фигурировала.
-Почему исчезла бабушка? И зачем было кормить "воображаемых голубей"? Это ненормально.
-Почему? Просто добрая была старушка очень, покрошила хлеб - авось прилетят, - неуверенно оправдываюсь я.
-Читателю не нужны "просто" добрые бабушки. Бабушка должна быть носителем идей, а у вас она носитель розового платочка.
У меня вдруг что-то не то защекотало, не то заклокотало в горле, я сдерживалась из последних сил, а тут ещё левый глаз начал дёргаться. Но он уже вошёл в раж, даже не удосужившись дочитать до конца. Он методично переделывал мой на тот момент еще любимый обобщённо-философский рассказ в отчёт статистического бюро. Мне было немного муторно. Так, наверное, чувствовали себя весёлые клоуны из "Карнавальной ночи", которые с лёгкой руки директора Огурцова произносили со сцены речь о вреде пьянства.
-Почему у вас ливень сопровождается "жёлтыми змеями-молниями"? Зачем тут змеи?
-Формой они похожи, змея и молния.
-Это ещё доказать надо, - совсем раздражённо сказал писатель. Я больше не пыталась давать честные ответы.
-Потом, почему пододеяльник развевается "как маленькое привидение из Вазастана"? Это что, мистика?
-Нет, - говорю безразлично, - не мистика, а Карлсон. Про Карлсона и Малыша помните?
Тут он сказал интересное:
-Я предпочитаю белорусских авторов, а русская литература низвела человека до уровня букашки, я её вообще не читаю. Поэтому - никакого Карлсона.
Хотя какой там русский Карлсон, когда его Астрид Линдгрен написала?.. Потом ему не понравился мой "полосатый и рыжий тигрокотёнок". Я ничего не сказала, но тигрокотёнка твёрдо решила оставить, мой зверь, что хочу, то и делаю.
-Зачем вы обозвали природу "философской сущностью"?
Обидно стало мне, не за себя - за природу.
-Да не обзывала я её, это любя, преклоняюсь я перед ней, мысли она навевает разные!
Тут он разом вышел из себя.
-Ну, знаете, устал я спорить с вами. Да печатайте вы, что хотите, просто после этого рассказа вас больше никто нигде не напечатает. Слишком философски, - подытожил он. - Почитайте мои книги.
Медленно, нога за ногу, я плелась домой и тащила за собой неподъемную телегу с комплексами неполноценности. И всё думала: разве философски бывает "слишком"? В «Пионерском» парке люди пытались продать книги, которые залежались на прилавках отечественных магазинов. Подхожу, смотрю: а вот же они, две книги в красивых обложках писателя А.Б-го! Я к продавцу, мол, кто да что.
- Да кто его знает? Уже полгода продать не могу. Купите, девушка, а? Я уступлю...
Может, думаю, и правда, купить? Интересно же. Просматриваю. Книжки документальные, о катастрофе, кажется, о Чернобыльской. А не первых страницах обеих мелкими буквами надпись сделана - "факты записаны автором со слов участников ликвидации:". И длинный список фамилий.
Нет, всё-таки я люблю мёртвых писателей. Это звучит плохо, я никому не желаю смерти. Но где они, живые и искренние, умные и талантливые? Гении с открытой датой, отозвались бы, что ли... (1999)
ВЗГЛЯД (часть вторая)
В стихах моих не музыка живёт,
А шутка, запечённая в банальности,
Ложащаяся грелкой на живот,
Болящий несварением реальности.
И.Губерман
Когда меня спрашивают "Каких писателей и поэтов ты любишь больше всего?", я сразу говорю "мёртвых". Такой неожиданный ответ вызывает разную реакцию. Люди, знающие меня давно, относятся к ним спокойно - знают, что я люблю пошутить. Чужие - сторонятся. А всё из-за них, стереотипов. Самых разных: мотивированных положительно и не очень, основанных на логике и алогичных. Стереотипы - явление социальное, а у нас, произведённых на свет в большой социалистической стране, в качестве бесплатного приложения есть ещё и врождённые социалистические стереотипы, незаметно курирующие наше сознание, эдакий бонус советикус. Как и все нормальные дети нашей нехилой по площади родины, я ходила когда-то в школу. Там в кабинете русского языка и литературы со стен снисходительно взирали Толстой и Пушкин , Гоголь и Некрасов, напротив - Белинский, Добролюбов и Писарев. Во времена учёбы на весёлом филфаке бессменными наблюдателями наших литсеминаров были Пропп, Потебня, Мережковский, Цветаева, Якоб Гримм и другие, не менее знаменитые лица. Студенты стремились сдавать литературу именно в этом кабинете, потому что под портретами в скобках были указаны даты рождения и смерти великих. Мы привыкли к мёртвым писателям, читали их и почитали, склоняя юные головы перед их проверенной столетиями существования книг многомудростью и т.д. и т.п.
А потом мне повезло и я встретилась с настоящим живым писателем.
Мои стихи и пару рассказов отдали редактору одной газеты, и он, человек умный и осторожный, перед тем, как издавать мои творения, решил удостовериться в их литературной ценности. И организовал мне встречу с тогда (и поныне!) здравствующим писателем республики Беларусь А.Б-м. Ему надлежало решить, существую я как человек творческий али нет. Стихи отдали писателю, а я всю неделю волновалась - чужой человек читать будет. Поэтому жутко обрадовалась, когда по телефону мне назначили встречу и сказали принести что-нибудь ещё из написанного. Поколебавшись и взяв свой единственный рассказ, который не успел ещё мне самой на тот момент опротиветь, я направилась в редакцию газеты "...".
Писатель оказался седоватым строгим на вид человеком лет 55. Он сказал, не меняя выражения лица:
-Прывiтанне, дзяучына! Ну, што рабiць будзем?
(Здравствуйте, девушка! Ну, что делать будем? бел.)
Хотела сказать "кататься на американских горках", но только пожала плечами. Может, стоило признаться, что понятия не имею, что делают с живыми писателями? Но вслух ничего не сказала.
В качестве преамбулы писатель поставил меня в известность о том, что он белорус и долгом своим считает говорить на родном языке, что он, кстати, на протяжении всей встречи и делал. К счастью, я хорошо училась в школе, и язык знаю. Он выложил на стол листочки со стихами, которые были вдоль и поперёк исчёрканы простым карандашом, а на полях - множество разных закорючек. Я села за стол. Не вдаваясь в подробности каждого замечания, скажу, что не понравилось ему многое: и какие-то повторения одного и того же слова, и "размытость метафор", и имена Бодлера и Рембо в одном из стихотворений ("лучше бы Пушкин или Лермонтов"). Забраковал писатель и стихотворение, в котором было не 16 строк, а только 14.
-Так это ж сонет, - возразила я.
- Неважно, как вы этот называете, стих должен быть законченным.
Нехорошее зашевелилось в голове, но я молчала, подавленная авторитетом.
-Ну, что у тебя там ещё? Давай,- сказал писатель, наскоро разгромив мои измышления.
Он глянул на часы, взял мои листочки, вооружился чёрной ручкой, и, по мере пробегания глазами по рассказу, начал зачёркивать слова и целые предложения. Холодный пот лил по спине, моей, не его, майка противно прилипла, но мне было не до физического комфорта. Диалог наш, по-моему, достоин пера сатирика, поэтому передаю его почти дословно.
-Вы пишете: "На мир можно смотреть под разным углом зрения. Вот и я сижу у открытого кухонного окна, склонив свою голову под углом градусов 45-60." А откуда вы знаете, вы что, его мерили??
-Нет, не мерила, - говорю, - это приём такой.
-А это что: "брынькает на расстроенной гитаре"? Что за ненормативная лексика?
- Ну, это авторское, типа, - лепечу.
- Не нужно авторских, нужно как я говорю, а вы препираетесь, - слегка нервно сказал писатель.
Потом он раскритиковал описанную мной бабушку, которая покормила голубей из окна, и, сделав благородное дело, больше в рассказе не фигурировала.
-Почему исчезла бабушка? И зачем было кормить "воображаемых голубей"? Это ненормально.
-Почему? Просто добрая была старушка очень, покрошила хлеб - авось прилетят, - неуверенно оправдываюсь я.
-Читателю не нужны "просто" добрые бабушки. Бабушка должна быть носителем идей, а у вас она носитель розового платочка.
У меня вдруг что-то не то защекотало, не то заклокотало в горле, я сдерживалась из последних сил, а тут ещё левый глаз начал дёргаться. Но он уже вошёл в раж, даже не удосужившись дочитать до конца. Он методично переделывал мой на тот момент еще любимый обобщённо-философский рассказ в отчёт статистического бюро. Мне было немного муторно. Так, наверное, чувствовали себя весёлые клоуны из "Карнавальной ночи", которые с лёгкой руки директора Огурцова произносили со сцены речь о вреде пьянства.
-Почему у вас ливень сопровождается "жёлтыми змеями-молниями"? Зачем тут змеи?
-Формой они похожи, змея и молния.
-Это ещё доказать надо, - совсем раздражённо сказал писатель. Я больше не пыталась давать честные ответы.
-Потом, почему пододеяльник развевается "как маленькое привидение из Вазастана"? Это что, мистика?
-Нет, - говорю безразлично, - не мистика, а Карлсон. Про Карлсона и Малыша помните?
Тут он сказал интересное:
-Я предпочитаю белорусских авторов, а русская литература низвела человека до уровня букашки, я её вообще не читаю. Поэтому - никакого Карлсона.
Хотя какой там русский Карлсон, когда его Астрид Линдгрен написала?.. Потом ему не понравился мой "полосатый и рыжий тигрокотёнок". Я ничего не сказала, но тигрокотёнка твёрдо решила оставить, мой зверь, что хочу, то и делаю.
-Зачем вы обозвали природу "философской сущностью"?
Обидно стало мне, не за себя - за природу.
-Да не обзывала я её, это любя, преклоняюсь я перед ней, мысли она навевает разные!
Тут он разом вышел из себя.
-Ну, знаете, устал я спорить с вами. Да печатайте вы, что хотите, просто после этого рассказа вас больше никто нигде не напечатает. Слишком философски, - подытожил он. - Почитайте мои книги.
Медленно, нога за ногу, я плелась домой и тащила за собой неподъемную телегу с комплексами неполноценности. И всё думала: разве философски бывает "слишком"? В «Пионерском» парке люди пытались продать книги, которые залежались на прилавках отечественных магазинов. Подхожу, смотрю: а вот же они, две книги в красивых обложках писателя А.Б-го! Я к продавцу, мол, кто да что.
- Да кто его знает? Уже полгода продать не могу. Купите, девушка, а? Я уступлю...
Может, думаю, и правда, купить? Интересно же. Просматриваю. Книжки документальные, о катастрофе, кажется, о Чернобыльской. А не первых страницах обеих мелкими буквами надпись сделана - "факты записаны автором со слов участников ликвидации:". И длинный список фамилий.
Нет, всё-таки я люблю мёртвых писателей. Это звучит плохо, я никому не желаю смерти. Но где они, живые и искренние, умные и талантливые? Гении с открытой датой, отозвались бы, что ли... (1999)
вот почему Лукашенко пользуется народной любовью
а если Вам кто-нибудь станет рассказывать глупости об отсутствии у меня гениальности, намекните ему, что кальмейер умеет бить долго, но сильно.
Re: вот почему Лукашенко пользуется народной любовью
А просьба "снизойти" к моему возрасту и называть меня на "ты", видимо, затерялась в просторах сети..
no subject
...а с другой стороны - да ну нафик попадать в такую компанию!
...и опять же - мертвые рецензий не пишут, что немаловажно...
no subject
Мертвые не пишут, а живых рецензентов я боюсь, они дурно влияют на мою самооценку :).
"нигде не печатаюсь и званий не имею"
Со вторым я бессильна, а с первым - не обещаю, но попробую это изменить.
no subject
примерно так у меня было пару раз, когда я показывал свои фотографии всяческим гуру...
потом плюнул и решил действовать по ленински - тихо чапать своим путём, старательно наступая на все швабры...
no subject
У тебя лучше, чем у меня, получается.
Почему я знала, что ты зайдешь на этот пост? :)
no subject
"I feel you" (c) DM
no subject
И знаешь почему? Меня всего плющит и "гордИт", что ни ты, ни я (тоже когда-то писал), ни Леночка (пишет маленько и сейчас) не попадём в один ряд с этим "писателем".
Я тоже люблю многих мертвых поэтов-писателей и совсем чуток живых... к тому же малоизвестных :-)
Хихикай на здоровье
ПОКАЖИ, ЧТО ПИСАЛ! Пожжжжалуйста!
Re: Хихикай на здоровье
Да и то, что могу вспомнить напамять, вряд ли достойно. Это было хорошо для 16-летнего нигилиста-панка, а не сейчас.
Так что соррьки.
Вообще-то, я больше играл, чем писал и пел :-)
no subject
при коммунизмеиз-за появления ЖЖ профессиональные писатели и журналисты постепенно отомрут как класс. Пешы еще!no subject
no subject
Не щурься, будешь слепая, как я :)
Re: Не щурься, будешь слепая, как я :)
Re: Не щурься, будешь слепая, как я :)
Re: Не щурься, будешь слепая, как я :)
no subject
списаларазбила, а тут... ;)После вступительного баласта, скажу:
no subject
Мёртвых, не обязательно, ими можно крутить по мере надобности.
P.S. Сама подумай, как это удобно! ;)
no subject
Но ты не совсем права. Посмотри, какие таланты есть среди
живучихживущих:tokatoka
Dina Rubina
chertik (не очень охотно делится своими стихами, правда, но я надеюсь, что это изменябельно [авторский неологизм])
И это только те, кого я успел найти за пару месяцев бесцельного щёлкания на ЖЖ. Наверняка есть ещё, и немало.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А я в тебя верю и, кстати, пела твой перевод в Хайфе "на ура" дважды. И меня спрашивали: "Кто, кто этот непризнанный гений? Покажите и мы его признаем!"
no subject
no subject
no subject
АФ
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А товарисч - некий Боровский или Баровский, уже не помню.
no subject
Ты, конечно, себя знаешь, как никто другой. Это верно. Но почитал я с самого начала твои заметки - пишешь, как дышишь. Не натянуто, не надуманно. Живешь на бумаге. Наблюдательна. Парадоксальна. Лирична.
Это настоящее. И видно, как работаешь со словом. Многое тебе дается без труда - чутье словесное и звуковое, талант. А еще усилие приложить - и шедевры пойдут. Плести серебристые нити словес - это твое. Гобелены - можешь ткать. Я это вижу.
Глядишь на мир незамутненными глазами. Фальш и претенциозность - отсутствуют.
Астрид, например, так писала. ( См, например , "Мы все из Бюллербю"). Белль мой любимый похоже наблюдал за жизнью - и просто, без особой эквилибристики ( не Набоков,конечно), но и проникновенно.Но и сверхреалистично.
Смотри, Лермонтов или Пушкин жили стихами, а в прозе - неповторимы оба. И многим прозаикам у них есть чему поучиться.
Тут главное - вера в собственные силы. Мне кажется, тебе есть что сказать. Вот говорят - если нет острой необходимости, если нет ощущения этого "не отпускает и пока не отпустит - жить невозможно, нужно написать, родить" - то и писать прозу незачем.
Не лень, но неуверенность в собственных силах - вот наш враг.
Рассказы и эссе - тебе давно по силам, думаю.
Но главное - необходимость. Я чувствую, что она в тебе есть, но
затягивает то, о чем ты мне писала сама - быт, работа. ( Я не о директиве, конечно, но об освобожденном времени и о свободе от дураков разнообразных . Писать по директиве невозможно, как и дышать да любить)
Никто не может тебе посоветовать, это так. И , конечно, по большому счету, есть только одно единственное средство - заглянуть в себя. Узреть причину, заставляющую писать. Проверить, простираются ли её корни до самой глубины твоего сердца - признаться себе, действительно ли можно умереть, если, скажем, писать запретят. Прежде всего - спросить себя в тишайший час ночи: должна ли я писать?
Дорыться до глубокого ответа. И если этот ответ - "да", если дано простым и сильным "должна" ответить на этот насущный вопрос - тогда строить свою жизнь по необходимости - вся жизнь, вплоть до самого безразличного и скудного её часа, может стать знаком и свидетельством этому "должна". Тогда ты еще более приблизишься к природе. Тогда попытаешься, как первый человек, сказать ЧТО видишь и чувствуешь, любишь и теряешь. Общие темы тебе чужды - уже хорошо. Ты берешь, высказывая себя, вещи своего окружения, образы своих снов, предметы своих воспоминаний. В стихах твоих это уже работает. Твои дни в стихах не бедны, ты являешь на свет их сокровища. Для тебя, творящей, нет бедного безразличного места на земле.
Если бы ты даже была в тюрьме, где стены не доносили бы до слуха ни одного из земных шумов - и тогда с тобой твои королевские сокровища, воспоминания , детство.
Туда надо глядеть, вызывая к жизни забытые чувства далеких времен. Ты это можешь. Нужен еще один оборот внутрь, погружение в собственный мир - и получится проза. И стихи волшебные.
А некоторые твои стихи уже имеют это свойство.
И пока тебя не отпускают именно они. Это твои муки. Но и упоение процессом. Но и счастье в конце. ( Хочется ведь, когда закончила и нравится, крикнуть - "ай да сукина дочь и поделиться со всеми , кто тебе важен)
В тебе есть ирония. Но , кажется мне, ей не след давать власть над собой. В нетворческие минуты. В творческие хорошо бы употребить её, как ещё одно средство охватить жизнь.
Чисто взятая , в тебе она тоже чиста.
Радует, что у тебя она вырастает в рабочее орудие и становится в ряд средств, с помощью которых осуществляешь творчество, но при этом ты ищещь глубину вещей, куда ирония не сходит, перед которыми становится маленькой и беспомощной.
Пробуй писать, любя, как живешь - и эта любовь тысячу раз тебе воздастся, как бы ни сложилась твоя жизнь. Эта любовь пойдет, я убежден в этом, через ткань твоего роста, как одна из главных нитей
твоих начинаний, разочарований и радостей.
А далее - дело, как говаривал Достоевский, за сюжетцами, которыми наполнена жизнь. Они побогаче литературных. Только воплощай.
Да, расписался, наболтал черт чего. Скоро вырвут грешный язык.:)
no subject
no subject
Понятно, что стихи рождаются чудесным образом - и главное в этом-тайна,магия,уже писал. Легкость и вдохновленность. Это нашептывается,понятно. Но и труд потом. Не без этого. Эссе я и так пишу-много лет и тоннами. Написал это тебе, не особо задумываясь, как чувствовал, потоком , потому как волнуешь плюс "таким я вижу облик Ваш...". Так тебя увидел в творчестве - по написанному тобой. В прозе.
Б-же упаси , ремесленников не переношу. И сам к ним не отношусь. Но о тайнах ремесла говорить можно. Все , что я пишу тебе - это тебе,конечно.
no subject
Юля, весь этот коммент написан так потому,что неверно прочел твой предыдущий.:). Прости ,ради Б-га. Я записываю сейчас , наконец-то, диск двойной переводов ВВС, сильно выкладываюсь, на полную катушку - и чтобы снимать боли в мышцах при пении( невролгия межреберная) - принимаю сильные средства. Они несколько туманят взор:). Потому прочел вчера без А " О,Марк, это НЕ МНЕ, Вам надо эссе писать". И так расставил акценты, идиот:). ( Не мне - а кому ж, подумал я - и загрустил. Потом написал " всё ,что пишу тебе - тебе,конечно." Как и весь этот комментарий).
no subject
no subject
Так вот - недавно в Питере я ответил одному хорошему в прошлом прозаику на его замечание по стихам - тебе бы прозу писать - то же,что и ты мне написала. "Проза - не мой хлеб"
Прозаика звать Георгий Сомов. Он был 10 лет возлюбленным моей матери. До моего появления на свет.
Они жили в Гомеле, ходили в лит.объединение вместе, совсем молодыми. Жили в центре. Речицкий переулок - там евреи из Польши проживали. В 39-ом сбежавшие от Адольфа. Кто уцелел при Сталине. Жора был русским. Но тоже жил там.
И вот - юность . Любовь. Гомель. Парк.Рассветы. Стихи.
Они любили друг друга. В 69-ом Жора маму бросил, не пришел к ЗАГСу в Питере.
Он стал известным на Западе писателем, диссидентом, антисоветчиком. Его романы "Пушкин" и "Чаадаев" передавали по свободе. Потом печатали в американском "Новом журнале". В 75 году Набоков прислал Жоре письмо и джинсы. Жора приезжал к нам в том же году,хотел мать позвать к себе, называл меня ленивым и избалованным молодым человеком( я просился все время на руки).
В 90-ом мы уехали. Мать позвонила в Питер и попрощалась. Как выяснилось - навсегда.
Ходили слухи, что Жора вступил в "Память". Мать не верила.
В начале 90-ых нашел в библиотеке универа в Иерусалиме его роман в "Новом журнале". Роман оказался прекрасным просто...
Я не был в России 20 лет. Умерла мать. И тут - поехал лечиться в Питер. Жизнь спасать. И захотелось найти Сомова. Сказать, что мать умерла. Принести ему книжку, которую издал после смерти. Все,что осталось,собственно.
Поискал в Инете Жору - и охренел. Там была реклама романа " Рожденные тьмой". На обложке красовалась менора, которую разбивал молотом простой русский мужик,стоявший в у основания меноры.
Тем не менее, я позвонил в Питере в справочную. Попросил данные адресного стола. Шутник отправил меня по адресу Литейный,4.
Пришкандыбал, не взглянув на табличку , вошел, волнуясь.
"Мне бы адрес такого-то"
- А по какому делу?
- ????
- Молодой человек, здесь главное управление ФСБ Санкт-Петербурга, не адресный стол...
Вобщем, послали меня в Большой Дом,оказывается.
Нет в Питере адресного стола, как и света.
Потерял я надежду найти Жору.
А жил в рабочем районе, где фабричный дым, улица большевиков, Косыгина, Наставников. На краю города. Улица Индустриальная.
Выхожу как-то мусор выбрасывать к мусоропроводу. Стоит пьяный мужик. Не сильно - но пьяный.
Смотрит пристально. Говорит : " Послушай, едем в Антарктиду, Вертинского петь. Я пойду с тобой в разведку - только дай 50 рублей на опохмелку.". И запел . Причем Высоцкого:).
Ну-думаю - узнаю тебя, Русь, принимаю и приветствую звоном щита. Я,конечно, Володю-то подпел. Да так,что мужик заслушался. Слушает, плачет. Потом опять пристально на меня так смотрит. И говорит:
"Похож ты, пацан, на одну женщину. Она меня слепила своими руками. Очень ты на неё похож, аж не по себе мне. Генькой её звали. Ладно, пойду я, что-то херовато стало, чудится всякое "
Честно говоря, и мне стало дурно на секунду другую. Присмотрелся к нему, вспомнил какие-то фото 60-ых, 70-ых.
Спрашиваю : " А Генька-то не из Гомеля? "
Он начал медленно оседать по стене. Вместе с портвешком в руке.
Потом говорит: "Ты кто? Ты знаешь Геньку Ганц? Ты её сын?"
"Да. Я её сын, Жора. И я очень хотел тебя найти. И живу здесь - на 5-ом этаже."
" А я на третьем" - с глазами на выкате лепетал очумевший вдрабадан Жорж.
.Так я встретил Жору Сомова
Он зазвал в гости. Весь следующий вечер и всю ночь просидел я у него,слушал,читал стихи,пел Высоцкого.Услышал о себе много хороших слов - совсем не ожидал. И вот это предложение - о прозе.
no subject
Но в пьяном виде превратился в монстра.
Портрет Сталина висел на стене. Причем рядом с иконой Иисуса.Сталин хитро подмигивал.Жора орал и указывал мне,"жидовскому прихвостню"- на дверь. Я схватил Жору за грудки. Потряс хорошенько. "Сними ,Жора, Сталина. Вспомни, кем ты был и с кем ты был. Ради матери - сними"
Жена Жоры заперла его в комнате.
Я сглотнул ком,подкативший под горло.Мне было жаль этого человека.И жаль всех.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды -
А нас на свете нет.
А мне на память досталась изданная уже в наше время, в Питере книжка с романом Сомова о Пушкине. Под одной обложкой со статьями Щеголева.
" Марку Эпельзафту,сыну ТОЙ..."
Мы ещё увидимся,Жора. Еврейского заговора нет. И Россию мы не продавали тоже. Но поговорим ещё,конечно.Поговорим.
Но и случайностей нет на свете.
no subject
no subject
Что касается фильмов и сценариев - тебе можно доверять, я это понял. Недавно ты где-то под последними постами слово пацана давала Саше Габриэлю:)
Так вот: Мы сейчас с С.Г. готовим фильм , сценарий уже практически готов, будет видоизменяться, но каркас готов. Фильм о поэте - отшельнике в пустыне. Я там играю этого поэта, себя по сути, но и не себя по фактам. В фильме будут звучать мои стихи, Высоцкий. Аллюзии на 40 дней И.Х. в пустыне. Написал несколько стихотворений специально для фильма. У меня и так был цикл евангельских стихов. И новые написал.
И в этом фильме поэт-странник встречает в пустыне гостей - и миражи, и реальность одновременно. Ребята из ДДТ будут в гостях, еще люди.
Я это к чему веду - тут в Израиле читал стихи многих, весь литературный здешний мир назубок знаю. А твои стихи легли на сердце - и кажутся мне чем-то необыкновенным. Во всяком случае, подобной силы тут не встречал. Мне бы очень хотелось,чтобы они звучали в этом фильме. В твоем исполнении. Или в моем, если не захочешь сняться.
Я спрашивал тебя как-то скрытым комментом -
могу ли читать отдельные твои стихи на своих вечерах - но ты мне так и не ответила.
Сейчас мы ищем деньги на фильм. Вроде, обещали. К марту, к концу, начнутся съемки. Если ты не против звучать в фильме - дай знать.
Если ничего не изменится , с Б-жьей помощью, это кино будет снято.
Здесь к тебе никто не зайдет. Но никому об этом не говори - у меня большое кол-ство недоброжелателей, периодически ставящих палки в колеса, Серега в этом уже убедился - пытаются срывать концерты, подметные письма пишут, бойкоты объявляют. Мало ли что.
На счет книжки - и твоего диска ( а и книжку твою 2006 тут тоже видел, если есть) - Серега сейчас в Оренбурге. Я в Галилее - 10 дней - диск записываю в студии. 17 декабря в Ришоне мой вечер . Место и время - уточню. серега и Егор придут. Приходи в любом составе , приноси свои диски и книгу, если есть. А я подарю тебе свою - уже написал давно посвящение.Так она у меня и лежит с тех пор, с Латруна, в чехле от гитары. Последний экземпляр тиража:). Потом допечатаю.
no subject
no subject
Диск - это тот,что ты мне сама обещала,помнишь?Где переговоры вели о приехать в гости, посидеть, пообщаться. Ты там про друзей в субботы,которые уже 10 лет пьют чай у тебя,говорила. В посте под моим клипом из "7-40". Диск - Где квартирник в США(?) - где поешь с еще одной женщиной, написавшей музыку на твои стихи. С книжкой - понял. Со стихами до 2006 года - понял. Сергей и не мог говорить, мы пока никому,кроме самого ближнего круга про это не говорим. Но сценарий есть, переговоры с продюссерами ведутся. Я тебе это сам предложил, Сережа спросил - каких гостей мне охота видеть в пустыне - но я пока ему ответ не дал.
Если ты согласна - я ему предложу , когда вернется. Надеюсь, он против не будет - я покажу,какие стихи хочу, они там очень к месту. Последние в том числе - про пункт А и Б да двух мотыльков.
Грустно читать о маме. В такие моменты все отменяется ,конечно. Здесь оперируют? Пусть будет рефуа шлема. Если надо, можно молиться за её здоровье , выздоровление.
no subject
Спасибо, здесь маму оперируют, в Хайфе.
no subject
no subject
no subject