(no subject)

Снова я повторяю свой фокус давний: выбежать в этот «город-меня-согрей». Только и он устал и смыкает ставни, жмурится в свете уличных фонарей. Впрочем, и так сойдет, мне не надо света, мне все равно привычней в ночной горсти. Возраст на мысли вслух - объявляет вето, время снижает цены на все «прости». Как-то теперь все горше, больней и жальче... В чертовом лабиринте ушедших дат даже не помню, был ли бумажный мальчик, помню, шутил «Бумажный, а все ж солдат» Быль приоделась пылью и нынче – небыль. В этом промозглом вымокшем ноябре мой самолет не взрезал ночное небо в час, когда твой ушел в одиночный рейд. Мы проиграли в нашей игре без правил: школьный альбом поджечь и закрыть тетрадь. Авгий сбежал, в конюшне меня оставил, только не научил меня убирать. Это твоей судьбы повернулось дышло, «скорая» к телу мчит под сирены вой.
Знаешь, меня там не было, так уж вышло...
Знаешь, я буду думать, что ты живой.

(no subject)

Снова я повторяю свой фокус давний: выбежать в этот «город-меня-согрей». Только и он устал и смыкает ставни, жмурится в свете уличных фонарей. Впрочем, и так сойдет, мне не надо света, мне все равно привычней в ночной горсти. Возраст на мысли вслух - объявляет вето, время снижает цены на все «прости». Как-то теперь все горше, больней и жальче... В чертовом лабиринте ушедших дат даже не помню, был ли бумажный мальчик, помню, шутил «Бумажный, а все ж солдат» Быль приоделась пылью и нынче – небыль. В этом промозглом вымокшем ноябре мой самолет не взрезал ночное небо в час, когда твой ушел в одиночный рейд. Мы проиграли в нашей игре без правил: школьный альбом поджечь и закрыть тетрадь. Авгий сбежал, в конюшне меня оставил, только не научил меня убирать. Это твоей судьбы повернулось дышло, «скорая» к телу мчит под сирены вой.
Знаешь, меня там не было, так уж вышло...
Знаешь, я буду думать, что ты живой.